8 января 1975 года. Часть первая.
В институте проучился три недели и понял: радиотехника – не мое. В душе я гуманитарий, иначе отчего по ночам в тиши я пишу стихи…? Пусть говорят, что этом возрасте пишет каждый – в это не верю… Стихи пишу, когда со всеми провел связь а общий вызов давать неохота. В пять утра подхватываю приготовленный матерью с вечера тормозок - и на смену.
По дороге к шахте отбойным молотком стучит в голове: «Я – Советский Союз, Я, Советский Союз, кто меня слышит – ответьте»… И вслед за этим строки свеженаписанного: «О, Люся, как бы счастлив был я…»
В шахте одна мечта: как бы что сломалось или вагонетки где-то забурились, да лечь вздремнуть… Рашпан (кусок доски) – вот он, под рукой, заранее приготовленный… Дядя Коля, наставник – из бывших заключенных. После отсидки попал в Донбасс, да так и осел при шахте. Хороший был мужик, иногда сам говорил: «Валэрко, ёбы твою мать нэхай – лягай поспы, я а на шухэри посыдю»… Он не говорил за что сидел, но вся шахта знала: Мыкола воевал в отряде украинских националистов.
После смены три-четыре часа сна, и тренировка. Когда были соревнования – давали оплачиваемый отпуск. После тренировки разборки с пацанами, а под самый конец дня – блядки. Несешь, бывало, домой свои опухшие свои яйца в руках, и одна страсть: шарманка… Эфир кишит, отовсюду знакомые голоса и никакой тебе заботы: включай микрофон и тихонько так, чтобы голос взрослее казался, давай вызов: "Я – Советский Союз…» А в паузах дописываешь концовку нового послания Люсе: "Твое тепло Любви я получил…"
До армии работал на двух Г-807 с анодно-экранной модуляцией. В буфере 6п3с, задающий – 6ж8. Использовал вторую гармонику. Антенна – чуть более 80 метров. Заземление оцинкованное – корыто на глубине один метр. Радиорубка – флигель родительского дома. Я и тогда был валенком в УНЧ, а потому не знаю, в каком классе работал модулятор. Помню, что выходник мотал сам и что стрелял он на пиках, ибо на аноде было то ли 600, то ли 800 вольт. Ах, да! приемником был купленный на первую зарплату «Океан-205?. Как сейчас помню – стоил он 142 рубля с копейками. Прекрасная машинка: поставишь бывало музычку на буферном каскаде – и на пляж. Сестренка меняет кассеты, а ты вылезешь из воды да и покрутишь транзистор глядя на индикатор: не ослаб ли сигнал и слышно ли, если его повернуть на 180 градусов к излучению…
В общем, было это 8 января 1975 года. Тренировки в этот день не было, а потому че делать? Кручу на буфере музычку, готовлюсь к вечерним приключениям…
Вдруг откуда ни возьмись: трах-бабах… епть! Мужик зырит в окно. Я шасть за транзистор – и под подушку его. Врываются двое, третий стоит во дворе, с кем-то по мобильной рации разговаривает.
- Тебе сколько лет? - кидается тот, что в окно заглядывал…
- Восемнадцать, – отвечаю.
- Такой здоровый балбес, а до сих пор шарманишь?
- Я с третьего класса шарманю!
- Ах, да ты борзый, – и как зелепит мне в ухо… – Готовься, мы тебя посадим… Ты сбил с курса самолет…
Тут влетает мать, и как кошка кидается на моего обидчика. Ее оттягивают, но со мной уже ведут себя поспокойнее. Про сбитый самолет не говорят. Составляют протокол, забирают шарманку, приемник и еще что-то. Увозят. Океан под подушкой не заметили.
Через пару дней сообщили на шахту и вызвали в суд. Я боялся суда, но дядька там оказался веселый и совсем не строгий…
- Ану-ка покажи пальцы,- сразу пристает ко мне…
Показываю открытую, не по годам мозолистую ладонь.
- Да, трудяга, – говорит дядька. Где работаешь?
- В шахте.
- А на чем работаешь?
- На отбойном молотке и лопате…
- Я не про шахту спрашиваю… Ты, вижу - на полтинниках работаешь.
- Нет, у меня две Г-807. А почему вы решили, что на полтинниках?
- Шрамы от антенны глубокие на твоем пальце, такие шестьпэтройка не оставит…
- А может вам и ухо показать, в которое мне влепили те мужики,- задаю судье вопрос.
Дядька веселый такой, прищурился и тихонько шепчет: «А че ж ты не дал им сдачи?» В общем, суд не такой страшный, каким казался вначале. Выписали десятку штрафа, и даже не порекомендовали взяться за ум, забросив шарманку.
На второй день «Советский Союз» опять звучал в эфире. Уже на Гу-50. С одной 6п3с в задающем, чтобы по-быстрому. А в мае был прощальный эфир: три полтинника, полтора киловольта на аноде и через каждые полчаса рекламная пауза: «Дяденьки, дайте отвязаться в последний день перед армией». Никто не приехал. Нормальные в донецкой ГИЭ были мужики.
Люся тоже не пришла провожать. А я ей такой стих приготовил… Хотел зачитать в эфире, но постеснялся. Или подумал, что нет у нее в доме хорошего лампового приемника. Или подумал: да ну ее – эту Люсю…
8 января 1978 года. Часть вторая.
Откинулся, наверное, позднее всех в СССР из майского призыва 1975 года. Аж в середине июля. Были дела, но то иной разговор. Дома узнаю, как много за два года изменилось. Поменялась музыкальная мода, в эфире новые пацаны… Доармейскую шарманку на трех полтинниках перед призывом отдал товарищу. Вскоре его повязали, а аппарат разобрали в городском юношеском радиоклубе Донецка. Прилежные там были школьники – не чета пацанам из шахтных микрорайонов.
На следующее утро нахожу лампу 6п6с, и по схеме Шембеля делаю приставку к отцовскому ВЭФу М557. «Советский Союз» снова в эфире. Мой старый добрый «Океан» аж помолодел и так старался, что я до до сих пор считаю этот минский транзисторник самым лучшим в мире…
К полудно во дворе собралась орава пацанов. Кто-то притащил силовик, кто-то Урал-53, кто-то свежие записи, а жених сестры приволок целое состояние: ГУ-80 и ГК-71 с панельками… Специально готовил «калым», зная мое увлечение. Что самое интересное - приготовленные по случаю несколько бутылок «жигулевского» так и остались нераскупоренными. Куда интереснее было поговорить о радио, о планах, о пацанах. Сразу замечаешь, как изменились голоса младших ребят: они стали взрослее и грубее. Удивительное это свойство у радиолюбителей – узнавать друг друга по голосам. Я практически все их до сих пор помню. Эти голоса не похожи на голоса родных и близких, соседей, сослужившев и коллег по бизнесу. Эти голоса – своеобразный тон и лейтмотив нашего увлечения. Как, впрочем, у телеграфистов – музыка и скорость знаков является фоном и мерилом многого, чего несведущему никогда не понять.
Послеармейской помпезной вершиной, но отнюдь не лучшей в креативном плане - был аппарат на той самой ГУ-80 от жениха сестры. Почти три киловольта на аноде, полтинник в буфере и 6п3 в задающем. Классическая схема с общим катодом. Модуляция – на пентодную сетку ГУ-50. Но уже тогда понимал, что дело не столько в мощности, сколько в приемнике и антенне. Потому и отдал «рогатую» вместе с шарманкой тому самому жениху сестры. И ГК-71 отдал. Сделал аккуратный передатчик на двух ГУ-50. С встроенным приемником, почти хайэндным модулятором 6н9с-6п3с (на пентодные сетки полтинников), чем-то типа УСС и очень качественным регулируемым до полутора киловольт БП. Связи были при той же антенне на ура, а когда крутил музон – народ отмечал студийное качество. Еще бы! С Юпитера-Стерео гнал на 19-метровой скорости! Даже всерьез подумывал о «стереопередатчике» из двух отдельных шарманок.
Да, позывной после армии был другой. «Россия». Донецкая «Россия», 1978 год.
Но такого вдохновенья как до армии и, тем более в школьные годы – уже не было. Регистрироваться не желал из принципа, да и понимал что все эти шарманки – не более чем детская забава. Трехсменная работа в шахтной проходке сильно путала графики тренировок и связей, срывала сроки монтажа шарманок пацанам. Рано или поздно наступает период, когда надо принимать важное в жизни решение, что-то принося в жертву. Люся вышла замуж, стихи в голову не лезут. В голове лишь проза неразгаданного будущего..
Итак, восьмое января 1978 года. Шахту бросил, друзья надоели, радио осточертело. Лениво включаю шарманку и гоняю на буфере грустную музычку… Вдруг где-то во дворе: шарабах, кирдык, бабах! Гляжу – в окне флигеля знакомая рожа. Лыбится…
Машинально прячу «Океан» под ту же подушку. Забывая до конца прикрутить громкость. Влетают трое. Я уже не тот, что до армии: сделал пружинный шаг в угол, открыв не только маневр для боя, но и медали на стенке, обрамляющие боксерские перчатки… Подействовало. Отнеслись с пониманием…
Один из присутствующих, видать работник ГИЭ – расспрашивает про шарманку. Похвалил за исполнение. Но не поверил, что работал на буфере.
- Очень мощно, – говорит. И Гу-50 под накалом, теплые…
Пришлось показывать путь, куда идет антенна, коммутацию каскадов и прочие «навороты».
- А теплые лампы и должны быть, – парирую. Вдруг надо форсажу подкинуть?
Чувствую, начинают верить.
- А как помехи? – спрашивает один, кивая на стоящий рядом черно-белый «Рекорд».
Включаю телевизор, коммутирую шарманку на всю мощу, даю вдох полтинникам, подаю модуляцию, щелкаю на телевизоре каналы. Чисто.
- Ух ты, сокрушаются!
Вдруг под подушкой что-то как захлопает… «Гости» насторожились, затем расплылись в улыбках…
- Ага, вот он и приемник второго класса, – говорят, - доставая спешно спрятанный «Океан».
Дело в том, что проводя «QSO», я называя приемник второго класса. Но помимо "Океана", на столе стоял Урал-53. Видать, гости понимали в приемниках классы, а потому не стали искать второй аппарат. Транзистор выдали мощные помехи от соседской шарманки. Даже не пойму: то ли они лезли по сети, то ли еще откуда, но от двух полтинников рядом "Океан" не сдетонировал, а от соседской ГКшки захлопал. И надо ж было ему включиться!
Сосед и помогал грузить «трофеи». Тот самый сосед, который «спалил» так дорогой моему сердцу «Океан». Как только транзистор захлопал и его извлекли, мужик в ментовских штанах и второй во всем штатском кинулись к его дому. А мы с дядькой из ГИЭ продолжали беседовать о радио. Помню, он сильно увещевал прийти в радиоклуб.
И нагрузили в тот день всякого добра целый Уазик. Не было жалко ни своего, ни соседского. Жалко было «Океан». Думаю, мог бы попросить мужика из ГИЭ оставить его. Не догадался.
Суд состоялся через два или три дня. Тот же народный заседатель, но уже в очках, узнает старого клиента:
- В шахте работаешь?
- Нет, бросил.
- О, это плохо. Можем осудить за тунеядство… Успел склепать новую шарманку?
- Нет, подвязал…
- А ну-ка покажи пальцы…
Показываю мизинец. Судья улыбается.
- А почему шахту бросил?
- В Москву уезжаю…
- Што, и там будешь шарманить? – приспустив очки, сверкнул округленными глазами судья.
- Нет, буду строить метро и учиться.
- Где учиться, в каком техникуме или училище?
- В университете, на историческом…
- Ладно – езжай. Удачи тебе! Штраф не выписываю. Не было с твоей стороны правонарушения…
Судья на прощание улыбнулся и громко крикнул в коридор: "Каскад", заходи!"
Перед дверью нос в нос сталкиваюсь с Толиком из младшего класса нашей школы. Он работал на приставке под какой-то ламповый приемник и совсем суррогатную антенну под позывным «Каскад». У Толика была первая ходка, поэтому его в суде сопровождала мама…
Впереди была многообещающая весна 1978 года!
Well //29.05.2011